Россия, Иран и евразийская интеграция

Процессы взаимодействия России со странами Западной Азии и Северной Африки (также именуемые Ближним Востоком), включают в себя Исламскую Республику Иран, которая является активным субъектом международных отношений в регионе. Известны разногласия и противоречия между рядом стран Залива и Ираном — в основном между Саудовской Аравией и ОАЭ с одной стороны, и Ираном, с другой. Иран также оказывает сильное влияние на политику в Ираке, Сирии и Ливане. А по причине шиитской религиозной идентичности большинства жителей Бахрейна, Азербайджана, а также части Саудовской Аравии, политическое руководство Ирана считает своей обязанностью поддерживать своих единоверцев через религиозно-теологические связи с политической окраской.
В последние годы сотрудничество между Россией и Ираном значительно усилилось. Причиной этому частично являются западные санкции, наложенные на обе страны. Иран стал участников зоны свободной торговли в Евразийском Экономическом Союзе и заявил о намерении стать полноценным участником объединения в ближайшем будущем. При этом у двух государств есть и разница в подходах к ведению внешней политики и специфика национальных интересов.
В данной статье будут рассмотрены эти факторы с учетом исторической преемственности, текущей геополитической ситуации и возможных сценариев. Также будут приняты во внимание аспекты политического ислама, различных конфликтов в регионе и евразийской идеологии. В целом аналитический подход базируется на теории политического реализма с апеллированием к концепциям гегемонии и доктрине многополярности.

Классическое евразийство и Ислам

В первую очередь, нужно отметить, что классическое евразийство как не-западная теория международных отношений фактически не уделяло внимание мусульманским странам. Евразийство как особое мировоззрение позиционировалось его основателями как оплот православного христианства, которое в 20-х гг. ХХ века подвергалось гонениям в Советской России. За исключением позднего периода, когда к евразийству примкнул Эреджен Хара-Даван, написавший книгу о Чингис-Хане, все ведущие авторы являлись православными христианами и рефлексировали на изменения в мировой политике соответствующим образом. Особенно критике подвергалось католичество, поскольку русская эмиграция частично находилась в европейских странах с католическими традициями, что оказывало определенное влияние. Безусловно, они имели представление об Исламе, индуизме, языческих культах, но, в первую очередь, делали акцент на Православии и, если точнее, на возрождении дораскольных русских традиций.
При этом было четкое понимание мусульманского фактора как движущей политической силы в регионе Южной Евразии — распад Османской империи, как и распад Российской империи приводил к появлению новых образований с уникальными этническими традициями и мусульманским вероисповеданием.
В этом отношении представляет интерес публикация одного из основателей евразийства князя Николая Трубецкого «О народах Кавказа», изданная в 1925 г. В ней автор отмечал, что «Азербайджанцы по своей численности представляют наиболее важный элемент Закавказья. Национализм у них развит сильно, и из всех народов Закавказья они наиболее постоянны в своих русофобских настроениях. Эти русофобские настроения идут рука об руку с настроениями туркофильскими, питаемыми панисламистскими и пантуранскими идеями. Экономическое значение их территории (с бакинской нефтью, нухинским шелководством и муганскими хлопковыми плантациями) настолько велико, что отделение их допустить невозможно. это же время какую-то, притом довольно значительную дозу самостоятельности за азербайджанцами признать необходимо. Решение и тут зависит в значительной мере от характера азербайджанского национализма, и ставит как задачу первостепенной важности создания национально-азербайджанской формы евразийства. Против панисламизма должно быть в данном случае выдвинуто утверждение шиизма.»[1]
Итак, мы видим здесь довольно прагматичный политический анализ, где говорится о возможном синтезе пантюркизма и суннитского ислама, что может являться угрозой интересам России. Хотя сейчас Азербайджан является независимым государством, мы видим воплощение на практике тех тенденций, о которых князь Трубецкой предупреждал около ста лет назад. Турция использует идею пантюркизма и общего наследия, и в то же время продвигает в Азербайджане оттоманскую версию Ислама. А поскольку жители азербайджана являются номинальными шиитами, подвергшимся секуляризации, многие из них легко переходят под влияние турецкого проекта, особенно если это поддерживается материальными интересами.
Также в классическом периоде евразийства нужно отметить антизападный подход в целом. И такая позиция была довольно близка российскому мусульманскому просветителю Исмаилу Гаспринскому. Евразийство и Гаспринского объединяет идея неприятия Запада как проводника декаденства и либерализма, а также указание на важность синтеза славянских и тюркских народов.[2]
Эти факторы нужно иметь в виду при анализе современных отношений, особенно, если учитываются религиозные факторы.

Позиция официальной России

В отношениях между Россией и Ираном существует довольно много сдерживающих элементов и сложных аспектов. Например, одним из них может считаться историческая вражда. Персия и Российская Империя имели несколько войн, а в ХХ веке часть Ирана была оккупирована советскими войсками. В этом регионе Россия вела подобные войны только с Оттоманской империей, а в эпоху Холодной войны Турция считалась противником Советского Союза. Этого нельзя сказать об арабских странах, с которыми никогда не велось войн. Более того, Советский Союз помогал многим арабским государствам добиться независимости и поддерживал их политику. С распадом Советского Союза ситуация изменилась. В 90-е годы Россия не могла оказывать помощь многим странам, но в 2000-е годы после восстановления стала заметна тенденция на возврат в ближневосточное геополитическое поле.
Этот процесс характеризовался определенной двусмысленностью. Поскольку не было какой-то идеологии, на которую можно было опираться во внешней политике, Россия использовала прагматический подход. В общем существует несколько генеральных линий, которым следует российская дипломатия.

1. 1. Москва отрицает подход, используемый Западом под общим названием «дружить-против». Это означает, что Россия находит точки соприкосновения с противниками, с одной стороны, не оказывая давления на принципиально важные вопросы национальных интересов (но принимая их к сведению), а с другой выступая за нормализацию отношений. Таким примером могут быть официальные связи как с Израилем, так и с Палестиной, Сирией и Ливаном. При этом официальная позиция Москвы заключается в признании государства Палестины со столицей в Иерусалиме.
   Важно отметить, что за границей часто и намеренно искажают понятие союзнических отношений и договорных отношений. Например, часто можно слышать о союзнических отношениях СССР и России с Индией. Однако Индия никогда не являлась членом какого-то альянса с СССР или Россией. Договорные отношения могут быть дружескими, или просто следовать официальной линии, где обе стороны выполняют свои обязательства. Иногда ряд авторов делает подобные ошибочные выводы о «союзе» России и Ирана. Хотя Россия проводила совместные маневры с Ираном, подобные учения проводились со многими государствами, включая неприятелей, например, Индию и Пакистан. Более того, в 2021 г. российские корабли участвовали в морских учениях AMAN-2021, где также присутствовали корабли стран НАТО.
   А ведь НАТО считается угрозой безопасности Российской Федерации. И если военное сотрудничество считается своего рода апогеем союзнических отношений, как объяснить такой подход? Прямого сотрудничества между Россией и НАТО нет, но участие по приглашению третьей стороны возможно, если цели соответствуют национальным интересам.
   Вероятно, некоторые совпадения национальных интересов есть и у арабских стран с Ираном. Несмотря на противоречия между Саудовской Аравией и Ираном, они находятся в своего рода «союзнических» отношениях, поскольку обе страны (и многие другие арабские страны) входят в Движение неприсоединения. Часть этих государств также входят в группу D-8 Organization for Economic Cooperation, созданную в 1996 г. — Бангладеш, Египет, Индонезия, Иран, Малайзия, Нигерия, Пакистан и Турция.
2. Россия проводит политику невмешательства во внутренние дела других государств. Если существует какой-то спор между двумя акторами, часто это рассматривается именно как внутреннее дело этих стран. По этой причине Москва избегает каких-либо демаршей по проблеме Кашмира в Индии и Пакистане, или споре за острова между ОАЭ и Ираном. При этом акцентируется необходимость решения проблемы путем переговоров. Часто Россия предлагает свою помощь быть посредником в подобных ситуациях.
   Иногда возникают вопросы о позиции России в отношении политических групп, которые считаются другими странами террористическими. В частности, на Ближнем Востоке это относится к ливанской Хизбалле, палестинскому ХАМАС, а также Рабочей партии Курдистана. Эти организации не запрещены в России по причине того, что они не представляют какой-либо угрозы для российских граждан или государства. Тогда как Талибан и Братья-мусульмане являются запрещенными. При этом нет запрета на определенные контакты с этими структурами, поскольку талибы проводили переговоры по мирному процессу в Афганистане в Москве. Такой подход может вызвать недоумение, однако он базируется на оценке угроз. С позиции национальной безопасности России Талибан не является угрозой, поскольку он действует исключительно на территории Афганистана. Хотя активность талибов может являться угрозой жизни российских граждан, которые находятся в Афганистане. Аналогично с братьями-мусульманами. Хотя эта организациям является зонтиком для самых разных групп, между которыми есть несогласие по ряду вопросов духовного, социального или политического характера, в России видят ее как потенциальный плацдарм для распространения идей политического ислама. А после вооруженного конфликта на Северном Кавказе и террористических атак в ряде крупных городов и регионов, любые формы политического ислама автоматически попадают под подозрение.[3]
   С Рабочей партией Курдистана вопрос более сложный, так как в советское время их структуры использовались для подрывной деятельности против Турции. Многие представители РПК получили убежище в России, также как многие представители вооруженного подполья с Северного Кавказа получили убежище в Турции. И несмотря на умеренно сбалансированные отношения между Россией и Турцией, курдский вопрос остается вынесенным за официальную линию.
3. Предпочтения в вопросах безопасности отдаются тем странам, чье взаимодействие показало эффективность. В этом отношении борьба с бандитским подпольем на Северном Кавказе базировалась и на данных различных спецслужб, которые помогали России. Некоторая информация была предоставлена со стороны Ирана. Это объясняет то доверие, которое Москва испытывает к Тегерану. Хотя Иран пытается вести шиитский прозелитизм на территории России, официальные власти не видят в этом проблем, если соблюдаются все законы Российской Федерации. С другой стороны, российский аппарат национальной безопасности имеет определенную предвзятость и неизбирательность — среди запрещенной литературы находятся не только работы радикалов-ваххабитов, но также книги Аятоллы Хомейни и суфийских авторов, что выглядит нонсенсом. На этот факт неоднократно отмечали специалисты по религии и эксперты.[4]

Поскольку в развязывании и поддержке гражданской войны в Сирии была замечена роль Саудовской Аравии и Катара, это наложило определенный отпечаток на восприятие Москвой активности этих стран. Если к этому присовокупить контакты с США, особенно наличие военных баз на территории государств региона, здесь выбор России также будет склоняться к тем странам, где нет американского военного присутствия.

Поиски баланса и равновесия

Политика сама по себе подразумевает конфликты, а также наличие врагов и друзей, что отмечал немецкий юрист Карл Шмитт. Но друзья и враги не могут быть вечными, особенно, если они являются соседями и находятся в одном регионе. Примером может быть соперничество Франции и Германии на протяжении столетий, которое переформатировалось в специфическое сотрудничество внутри ЕС. Аналогично может быть рассмотрен и регион от Северной Африки до Центральной Азии. В США его пытались реорганизовать на свой лад под проектом «Большой Ближний Восток». Альтернативный сценарий может представлять создание взаимосвязанных полюсов, подкрепленных контурами сотрудничества с Россией и Китаем. В этом отношении мы видим, что инициатива Пояс и Путь реализуется Пекином во многих странах региона, несмотря на наличие противоречий.

В условиях изменяющейся геополитической парадигмы международных отношений и структуры мировой политики Россия также готова начинать взаимодействие даже с чистого листа.

Подключение Ирана к зоне свободной торговли с ЕАЭС важно на настоящий момент в качестве коллективного противодействия западным санкциям. Однако проект евразийской интеграции открыт и для арабских стран. Известны попытки США и ЕС воспрепятствовать любому сотрудничеству с ЕАЭС по причине сохранить свое доминирование и контроль над принятием стратегических решений. Тем не менее, Москва надеется на адекватную реакцию и суверенную позицию лидеров других государств в этом вопросе.

С другой стороны и действия Москвы часто носят реактивный характер. Например, текущие реформы в Саудовской Аравии еще не получили должной оценки.[5] Хотя попытки проведения переговоров между Эр-Риядом и Тегераном при посредничестве Ирака приветствуются.

Например, с ОАЭ налажено сотрудничество по ряду кластеров, например, в области высоких технологий между Москвой и Абу-Даби. Российкий Фонд прямых инвестиций имеет ряд соглашений с суверенным фондом ОАЭ Mudabala Investment Company. Но подобное взаимодействие имеет ограниченный характер, хотя и ведется со стратегическим прицелом.

Евразийское движение и система сложных отношений в регионе Машрека

Евразийское движение представляет уникальную организацию, которая совмещает политическую философию и геополитический анализ с Realpolitik и моделированием международных отношений.
Мы считаем, что нельзя делать выводы о контактах или присутствии представителей Международного евразийского движения на каких-то мероприятиях, где находятся политические партии или официальные лица как участие в этом процессе (проекте). Во-первых, существуют традиции гостеприимства, которые во многом похожи на пространстве Евразии. Присутствие руководства движения в Эрбиле на курдской конференции не означает жесткой про-курдской позиции, так же как и участие в турецких конференциях не означает анти-курдской позиции. Во-вторых, большинство оценочных суждений не являются объективными и психологически можно понять недоумение людей или вывод, которые не знакомы с ситуацией. Сложность атрибуции связана, в первую очередь, с поверхностной внешней оценкой со стороны. Подобное приходилось многократно наблюдать в Сербии, где различные противоборствующие партии и группы постоянно заверяют в хорошем отношении к России и довольно ревниво реагируют, если контакты со стороны России (будь то официальные лица или общественные деятели) осуществляются с другими людьми, а не ими.

Однако, невозможно получить полную картину, если нет взаимодействия с разными сторонами. В-третьих, поскольку Евразийское движение вынуждено заниматься скрупулезным и тщательным анализом геополитических процессов, нам необходимы контакты с разными сторонами, чтобы понимать их позицию и намерения. Иногда контакты происходят даже с представителями США, как правило на территории третьей страны во время какого-то мероприятия. Тем не менее, нельзя сказать что они вредны, поскольку позволяют протестировать текущее состояние, перепроверить гипотезы и уточнить различные вопросы.

В-четвертых, есть один важный маркер, согласно которому легко определить позицию евразийцев — это многополярность и отрицание гегемонистского доминирования США в мире. Мы не опровергаем возможность участия США в мировых делах, однако Вашингтон не должен продолжать политику мирового полицейского и указывать как должны поступать другие страны. На настоящий момент мы видим, что США ведет комплексную манипуляцию общественным мнением в разных странах, применяя свой мощный аппарат информационного воздействия и экономического влияния (а также нередко демонстрацию военной силы).
В данном контексте мы видим арабский мир и регион Южной Евразии в перспективе освобождения от американского влияния и восстановления своей самобытности. Магреб и Машрек, а также Западная Азия и Северная Африка в целом имеют огромный потенциал. Не случайно, Москва выступила организатором международного саммита Россия-Африка в 2019 г. и активно участвует в ближневосточных делах.

При этом не отдается какого-то предпочтения в религиозном отношении, если говорить о мусульманских странах — имеет важность как шиизм, так и суннизм как две основные состоявшиеся ветви Ислама, хотя и внутри них есть разделения, а также существуют иные гетеродоксальные формы, такие как друзизм (мувахиддун) и ибадизм.
Что касается конфликтов, то Россия и евразийское движение всегда выступали за многосторонний формат урегулирования, поскольку часто роль США оказывалась недееспособной и даже вредной (например, попытки урегулирования израильско-палестинского конфликта при Бараке Обаме). Формат полилога, как показали встречи в Астане по Сирии, более практичны, чем диалог, т.е. исключительно двусторонний процесс.

Завершая публикацию необходимо отметить ряд факторов, которые замедляют и осложняют процессы двусторонних и многосторонних отношений. Помимо неправильного толкования различных событий, необходимо учитывать воздействие информационно-психологической войны, которые Запад ведет против России через подконтрольные СМИ и другие каналы (модель стратегических коммуникаций). Основные информационные агентства находятся в США и Великобритании и там намеренно искажают информацию и распространяют через свои филиалы и партнерские структуры в странах арабского мира. Российский канал RT (арабская редакция) хотя и представляет альтернативу, но не может конкурировать с западным аппаратом информационной войны.

Во-вторых, в России не хватает сведений о текущих процессах в арабском мире. К сожалению, основные СМИ обычно практикуют перепечатку новостей или статей (в том числе из упомянутых западных информационных агентств), не имея собственной позиции и не вникая в суть вопроса. Такой формализм отражается на качестве журналистики и не несет в себе ни ценностной нагрузки, ни стратегических задач по улучшению взаимоотношений.

В-третьих, несмотря на довольно качественную школу востоковедения и непосредственно арабистики, существует определенный дефицит кадров. Специализация часто приводит к узкому взгляду на вещи.[6] И эксперт в области религии часто не имеет представления о политической подоплеке, так же как эксперт по оружию может не знать геополитического баланса сил. Евразийское движение по мере возможностей оказывает консультационные услуги в этом секторе заинтересованным сторонам и готовит экспертизу для лиц, принимающих решения в структурах власти.