Реанимация советско/российско-саудовских отношений в сентябре 1990 г. завершила эпоху противостояния двух держав, что подтверждало Совместное коммюнике, подчеркивавшее стремление сторон развивать «дружеские отношения на благо народов обоих государств». Но уже в 1994 г. эти отношения вступили в период стагнации, определявшейся чеченским кризисом (а также последствиями распада Югославии). Общим местом в российском общественном мнении стали утверждения о «вине» Эр-Рияда («содействовавшего» в конце 1980-х гг. падению мировых цен на нефть) в «развале» Советского Союза, налагавшиеся на ущербную интерпретацию саудовского курса помощи мусульманским меньшинствам, оценивавшегося как «насаждение ваххабизма».
Приход Владимира Путина в 2000 г. на пост президента внес перемены в складывавшуюся ситуацию. Это проявило себя в возобновлении контактов в связи с поиском путей стабилизации положения на Северном Кавказе. Состоявшийся в начале сентября 2003 г. визит в Москву (в то время) наследного принца Абдаллы бен Абдель Азиза знаменовал собой признание Эр-Риядом «чеченского вопроса внутренним делом России». Москва и Эр-Рияд начинали сотрудничество в сфере противостояния угрозе терроризма, заявляя о важности придания «позитивного импульса» торгово-экономическим, парламентским и культурным связям.
Россия и Саудовская Аравия: конфликтное взаимодействие
Одним из итогов визита будущего короля в российскую столицу стала поддержанная саудовской стороной российская инициатива о присоединении к Организации исламского сотрудничества (ОИС), — Москва видела в ней инструмент сужения влияния религиозных радикалов на мусульманское сообщество России. В апреле 2003 г. Путин заявил о том, что в России «проживают миллионы мусульман», что позволяет «называть ее частью мусульманского мира». В июне 2005 г. Россия примкнула к ОИС в качестве страны-наблюдателя.
В феврале 2007 г. состоялся первый официальный визит Путина в Эр-Рияд. Ко времени этого визита Москва инициировала новую внешнюю политику, отвергающую построенную на «западной гегемонии» систему «однополярных» международных отношений.
Встречаясь с руководителями саудовского государства, Путин говорил о России как «общем доме», где «в согласии и добрососедстве» живут «христиане, мусульмане, представители других конфессий». Речь шла об «уникальности» российского «опыта взаимообогащения народов и культур», что коррелировалось с саудовской идеей «диалога религий и цивилизаций». Указывая на конструктивность этой идеи, российский президент заявлял, что «диалог цивилизаций» – «путь к созданию справедливого мирового устройства». Москва предлагала основу двустороннего сотрудничества – совместное противостояние «однополярности».
В Эр-Рияде Путин заявлял об «экономической значимости» Саудовской Аравии для России. Расширение двусторонних хозяйственных и военно-технических связей интерпретировалось Российско-Саудовским Деловым советом как «прорыв в сферу американского экономического господства». Оказав содействие созданию Группы стратегического видения «Россия – исламский мир» (первое заседание которой в октябре 2008 г. состоялось в Джидде), российское руководство заявляло, что «взаимодействие с исламским миром» – путь к «равноправной системе международных отношений». Вариантом такой системы могла стать выдвинутая в ходе поездки в Тегеран (в то время) главой внешнеполитического ведомства Игоря Иванова инициатива «зоны безопасности» в Заливе с участием Ирана.
Казавшиеся позитивными двусторонние контакты не исключили новую вспышку противоречий. В Москве подчеркивали необходимость создания «отечественного исламского образования», сводившего к минимуму взаимодействие с саудовской стороной. Российская официальная и общественная риторика определяла «арабскую весну» как эпизод «цветных революций», «спланированных Западом и осуществленных ближневосточными автократами». Саудовская Аравия возглавляла их список.
Попытка саудовской стороны урегулировать расхождения с Москвой по ключевым вопросам «постреволюционного» развития арабского мира (контакты принца Бандара бен Султана и российского президента в июле и декабре 2013 г.) оценивались как «ультиматум». Встречаясь в октябре 2013 г. в Уфе с главами официальных исламских духовных управлений, Путин говорил о «радикальных течениях», «ослабляющих» государство и создающих «управляемые извне конфликты».
Кризис в сфере экономических контактов возрождал утверждения об «антироссийских» саудовских действиях на мировом рынке нефти. В течение 2014 г. Путин дважды обращался к мысли о том, что «Саудовская Аравия является единственной страной, которая может серьезно уронить мировые цены на нефть», утверждая, что эти действия могут быть «плодом соглашения» с Вашингтоном.
Разрядка в двусторонних отношениях наметилась в 2015 г. В условиях санкционного режима Россия нуждалась в поиске партнеров за пределами круга западных стран. Саудовская Аравия, где на престол вступил Сальман бен Абдель Азиз, углублявший курс на диверсификацию внешнеполитических и внешнеэкономических связей, вписывалась в число этих партнеров. Российская устремленность к урегулированию отношений с Эр-Риядом определялась и восприятием саудовского «нейтралитета» в отношении российско-украинского противостояния (включая и вопрос Крыма) как проявление саудовско-американских «противоречий».
Подтверждением движения к позитивной динамике в двусторонних отношениях стало возобновление деятельности Российско-Саудовского Делового совета, организовавшего в мае 2015 г. в Джидде «роуд-шоу российских регионов и компаний». Делегация Совета обсудила вопросы экономических контактов, в том числе в сфере сельского хозяйства, производства и переработки нефти, а также возможность введения в российских «мусульманских» регионах исламского банкинга при содействии Исламского банка развития ОИС. Руководство ОИС (как и Исламского банка развития) было приглашено на состоявшийся в июне 2015 г. в Казани Международный экономический саммит «Россия – Организация исламского сотрудничества».
В начале лета 2015 г. состоялся визит в Россию (в то время заместителя наследника престола) принца Мухаммеда бен Сальмана, встретившегося «на полях» Санкт-Петербургского экономического форума с Путиным. Принимая принца, глава российского государства подчеркивал, что между обеими державами «складываются добрые отношения», которым российская сторона «дорожит». Придавая визиту экономическое значение, президент говорил о «росте товарооборота», хотя еще и «скромного по абсолютным величинам», но имеющего «хорошую динамику». Признавая зависимость хозяйственного взаимодействия от уровня политических контактов, он не только подтвердил направленное королю Сальману Абдель Азизу приглашение посетить Россию, но и принял предложение совершить новый визит в Эр-Рияд.
Итоги поездки принца Мухаммеда бен Сальмана впечатляли. Речь шла о соглашении, достигнутым российским Фондом прямых инвестиций и саудовским Фондом общественных капиталовложений об инвестициях в российскую экономику. Профильные министерства и ведомства обеих стран подписали соглашения и меморандумы о сотрудничестве в сфере ядерной энергетики, совместных намерениях в области космоса, строительства, военно-технического сотрудничества и энергетики. Программа пребывания принца в «северной столице» доказывала, что российская сторона видит в «мусульманских» регионах (Чечне и Татарстане) зону будущей саудовской экономической (включая и инвестиционный аспект) активности.
Заявляя о «блестящем успехе» региональной политики Москвы, российская пресса говорила о том, что «достигнутый в отношениях с Саудовской Аравией прорыв» определялся «падением» значения «фактора США» для Эр-Рияда, «разочарованного действиями администрации Обамы». Однако уже в сентябре 2015 г. российское военное вмешательство в Сирии (когда часть саудовских улемов обвинила Москву в исламофобии и призвала к антироссийскому джихаду) вернуло отношения в полосу кризиса. Визит принца Мухаммеда бен Сальмана в октябре того же года в Сочи и его встреча с Путиным не изменили наметившейся тенденции, — саудовская сторона не приняла российское предложение о создании «широкой международной коалиции» борьбы с «исламским государством», включающей режим Башшара Асада и Иран.
Достигнутые в Санкт-Петербурге соглашения остались «декларациями о намерениях». Новый этап стагнации в экономической сфере получал неожиданное оправдание. Принятие Саудовской Аравией в 2015 и 2016 гг. дефицитного государственного бюджета вызвало к жизни публикации в российской прессе о «медленном, но верном движении королевства ко дну». Проект же «Видение: 2030» трактовался как «амбициозный и не реализуемый» в силу того, что у саудовского государства в условиях «провоцируемого им падения цен на нефть» нет средств «на войну в Сирии и Йемене, на противостояние Ирану и на перестройку экономики».
Вместе с тем, в Москве (как и в Эр-Рияде) продолжали считать, что сохранение (и даже – улучшение) торгово-экономических связей и поддержание политических контактов, не связанных с внутрисирийским конфликтом, отвечает обоюдным интересам.
Король Сальман Абдель Азиз в Москве: итоги визита
В начале октября 2017 г. король Сальман бен Абдель Азиз прибыл в Москву. В российской столице, где подчеркивали «ведущую роль» Саудовской Аравии в арабском мире, его визит квалифицировался как «исторический» и «эпохальный». Как заметил Путин в беседе с монархом, «это первый в истории наших отношений визит короля Саудовской Аравии в Россию, и уже само по себе это знаковое событие». В визите монарха Москва видела подтверждение своего престижа на Ближнем Востоке.
Визит короля происходил в условиях незначительности двусторонних экономических связей – доля Саудовской Аравии во внешнеторговом обороте России составила в 2016 г. 0,105% (75 место). В экспорте России страна занимала 70 место (0,12% в 2016 г.), в импорте — 75 место (0,077% в 2016 г.). Подписанный же в ходе визита пакет межгосударственных документов включил меморандумы о взаимопонимании и программы сотрудничества, которые лишь предполагали адекватное их прокламируемому содержанию наполнение, требовавшее длительного и скрупулезного двустороннего диалога. Это касалось сотрудничества между Saudi ARAMCO, компаниями Роснефть и Газпром, Росатомом и Центром имени короля Абдаллы по атомной и возобновляемой энергии, а также Российским фондом прямых инвестиций и Суверенным фондом Саудовской Аравии.
Стремление Эр-Рияда к диверсификации военно-технических связей содействовало подписанию контракта между Рособоронэкспортом и Саудовской военно-промышленной компанией о лицензионном производстве автоматов Калашникова АК-103, а также о поставке Эр-Рияду зенитных ракетных систем С-400 «Триумф». Как и в случае с иными направлениями сотрудничества, этот контракт требовал детальной проработки вопросов, относящихся к путям поставок российской военной продукции и тем более локации ее производства.
Достигнутое осенью 2016 г. соглашение между ОПЕК и Россией о взаимном снижении добычи нефти ради сохранения приемлемого уровня цен на мировом рынке, стало показателем взаимного движения к восстановлению доверия. Это во многом предопределило решение саудовской стороны о визите короля в российскую столицу. Встречаясь с Путиным и (в то время) премьер-министром Дмитрием Медведевым, а также выступая на специальном заседании Российско-Саудовского делового совета, монарх заявлял о том, что Эр-Рияд «надеется на сохранение сотрудничества» на рынке нефти. Король выражал и надежду на российский вклад в реализацию проекта «Видение: 2030», доказывая, что хозяйственные контакты с Россией отвечают саудовским интересам.
Эти контакты могли развиваться, несмотря на сохранение существенных различий в позициях сторон в отношении региональных проблем. На встрече с Путиным монарх подчеркивал, что стабильность на Ближнем Востоке и в зоне Залива требует прекращения вмешательства Тегерана в дела государств региона.
Саудовское руководство не считало, что расхождения с Москвой по вопросу Ирана могут быть преодолены в обозримой перспективе. Российское военное присутствие в Сирии, едва ли не в решающей степени связанное со «стратегическим противником» Эр-Рияда и его региональными союзниками, оставалось раздражающим фактором в сфере российско-саудовских отношений. Однако российская военная операция в Сирии, став основой роста регионального влияния Москвы, определила внимание Саудовской Аравии к России. Предлагая Москве развитие хозяйственных контактов, саудовское руководство видело их целью сужение российско-иранского взаимодействия в региональных конфликтах.
Визит короля Сальмана бен Абдель Азиза содействовал стабилизации двухсторонних отношений. Состоявшийся же в октябре 2019 г. второй визит Путина в Эр-Рияд, в ходе которого был сделан акцент на углублении экономических связей, закрепил новое качество российско-саудовских отношений. Выступая в саудовской столице перед участниками заседания Российско-Саудовского Делового совета, президент, заявив, что российский бизнес связывает «большие надежды с реализацией программы социально-экономических преобразований “Видение: 2030”», сделал вывод о том, что «Саудовская Аравия вышла на позиции ведущего экономического партнера России в арабском мире».
Создал ли визит короля Сальмана бен Абдель Азиза предпосылки для движения в направлении российско-саудовского стратегического партнерства? Этот вопрос неизбежно встает в связи с состоянием двусторонних связей, поскольку обе стороны не стремятся к подчеркиванию разделяющих их расхождений.
Российско-саудовское стратегическое партнерство: существует ли оно?
Конец 2010-х гг. стал важной вехой в развитии российско-саудовских связей. Сосредоточившись на решении задач хозяйственного взаимодействия, Москва и Эр-Рияд вывели эти связи из состояния турбулентности.
Этому способствовали уже установившиеся отношения между руководителями обоих государств. Личные контакты Путина с королем Сальманом бен Абдель Азизом восходили ко времени его первого визита в Эр-Рияд, продолжены на полях саммита G20 в 2015 г. в Анталье и укреплены в ходе двусторонних визитов 2017 и 2019 гг. Не менее важны и личные контакты российского президента с наследником саудовского престола, начавшиеся во время визитов Мухаммеда бен Сальмана в Санкт-Петербург и Сочи. В течение 2020-2021 гг. происходил постоянный обмен мнениями между ними по вопросам, имеющим принципиальное значение для обеих держав – эпидемия Covid-19 (включая перспективы поставок российской вакцины «Спутник V), «зеленая энергетика», соглашение ОПЕК+.
Несмотря на то, что российские средства массовой информации, освещая «дело» Джамаля Хашогги, обращались к сведениям, почерпнутые из западной «желтой» прессы, позиция официальной Москвы была иной. Комментируя теплоту приветствий Путина и Мухаммеда бен Сальмана на состоявшемся в ноябре 2018 г. в Буэнос-Айресе саммите G20, пресс-секретарь российского президента подчеркнул: «У российской стороны свои отношения с Саудовской Аравией». Сообщая о том, что на полях саммита в аргентинской столице прошла «содержательная беседа президента Путина с наследным принцем», Дмитрий Песков замечал: «Поэтому именно, исходя из заинтересованности в дальнейшем развитии двусторонних отношений, и осуществляются контакты на высшем уровне». В марте 2021 г., посещая Эр-Рияд, Лавров стал первым высокопоставленным иностранным дипломатом, встретившимся с наследным принцем сразу же после того, как в Вашингтоне было объявлено о «смене курса» в отношении Саудовской Аравии из-за «нарушений прав человека». Переговоры Лаврова и Мухаммеда бен Сальмана, посвященные широкому кругу политических проблем региона, а также сотрудничеству в рамках ОПЕК+, были названы в Москве «реализацией собственной повестки».
Российская «собственная повестка» включила совпадение позиций по вопросу урегулирования ближневосточного конфликта, предполагающего опору на основополагающие резолюции Совета Безопасности ООН и «арабскую мирную инициативу», как и разрешение палестино-израильского противостояния на основе принципа «двух государств». Обе страны считают основой внутрисирийского урегулирования коммюнике июньской конференции 2012 г. «Женева-1». Укреплению российско-саудовского сближения способствовало решение Москвы воздержаться при голосовании в Совете Безопасности ООН по резолюции № 2216 по Йемену. Москва и Эр-Рияд едины в отношении стабилизации ситуации в Ливане, Ираке и Ливии.
В феврале 2005 г. Москва поддержала саудовскую инициативу о создании под эгидой ООН международного центра по борьбе с терроризмом. В 2011 г. инициатива обрела черты Контртеррористического центра ООН, осуществляющего Глобальную контртеррористическую стратегию при участии России.
Не принимая предложение России включить Иран в систему безопасности в зоне Персидского залива, Эр-Рияд считает, что эта инициатива обретет основу, если Тегеран будет проводить курс добрососедства и невмешательства. Пока Саудовская Аравия будет видеть в Иране стратегического противника, идея всеобъемлющей системы безопасности в зоне Персидского залива будет ею отвергаться.
Вместе с тем, экономическое взаимодействие обеих стран остается низким. В 2021 г. уровень товарооборота между ними достиг 1,5 млрд. долларов (составив в 2018 г. менее 1 млрд.), хотя в Москве рассчитывают на то, что в 2024 г. он может достичь 5 млрд. долларов США. Значительная доля в российском экспорте в королевство принадлежит пшенице и другой сельскохозяйственной продукции (к 2024 г., как планирует российское министерство сельского хозяйства, общая стоимость поставок составит 2 млрд. долларов). Российская заинтересованность в развитии торгово-экономических связей подтверждена принятым весной 2021 г. решением об открытии в Эр-Рияде торгового представительства.
Вплоть до 2019 г. на саудовском рынке присутствовал российский ЛУКОЙЛ, обладавший контрактом на разведку и разработку нефти в рамках совместного c Saudi Arabia Energy Ltd. предприятия LUKSAR. Уход этой кампании из проекта не означал, что ЛУКОЙЛ прекратил сотрудничество с Saudi ARAMCO на рынках третьих стран. В свою очередь, российский Стройтрансгаз создал консорциум с Saudi Oger и участвует в строительстве воднотранспортной системы для юго-западных провинций Королевства.
Одно из направлений российско-саудовских контактов – межпарламентское взаимодействие. В российской Государственной Думе действует депутатская группа по связям с парламентами Королевства Саудовская Аравия и Королевства Бахрейн. Комитет Совета Федерации по международным делам развивает отношения с Комитетом по международным делам саудовского Консультативного совета.
В контексте двусторонних отношений роль ислама приобрела амбивалентный характер в силу того, что трансграничность этого вероисповедания часто воспринимается в России как канал распространения «экстремистских» воззрений и практик. Потенциал внешних контактов российских мусульманских духовных управлений еще более сузился после событий «арабской весны». Культура, образование и межуниверситетское общение не входили в число приоритетов взаимного сотрудничества. Несмотря на высокую степень образовательной мобильности саудовских студентов, они минимальны в России. На стадии становления находится и взаимодействие в области информации. Только в ходе визита Путина в Эр-Рияд в 2019 г. было достигнуто соглашение, позволившее открыть в Эр-Рияде представительства РИА Новости и арабской версии «Russia Today».
«Видение 2030» может изменить сложившуюся ситуацию. Равным образом реализация этого проекта способна изменить и ситуацию в сфере взаимных культурных обменов, — в Дахране уже проводились выступления российских музыкантов. По случаю визита Путина 2019 г. в Эр-Рияде состоялась Неделя российской культуры. В контексте «Видения: 2030» может стать реальностью и российский туризм, — начало выдачи электронных туристических виз в сентябре 2019 г. уже позволило пока еще незначительному числу российских граждан посетить Саудовскую Аравию.
Все это означает, что взаимодействие двух держав еще далеко от уровня стратегического партнерства. Однако движение навстречу друг другу может способствовать возникновению предпосылок для его становления.
Российско-саудовское взаимодействие: некоторые рекомендации
Российско-саудовские отношения персонифицированы, демонстрируя зависимость двусторонних контактов от качеств тех или иных фигур, находящихся на вершине политического истеблишмента, как в Москве, так и в Эр-Рияде. Снизить уровень этой зависимости (что не означает отказа от поддержания дружественных контактов) и исключить, тем самым, возвращение к турбулентности – важнейшая задача обеих стран, решение которой связано с построением полномасштабных отношений, основывающихся на политическом взаимопонимании, прочной хозяйственной базе и плодотворных культурных обменах.
Установление взаимовыгодных связей требует снижения уровня политических разногласий. Это касается внутрисирийского конфликта, который требует от России координации действий с Эр-Риядом и восстановления контактов с «умеренными» группами сирийской оппозиции. В рамках линии на сохранение сирийской государственности России следует учитывать саудовские интересы, акцентируя внимание на совпадении позиций (обе стороны признают важность достижения национального примирения и сохранения единства территории Сирии) и создавая условия для политического транзита.
Отношения с Ираном должны рассматриваться Москвой как фактор обеспечения стабильности Ближнего Востока и зоны Залива. Сохранение статус-кво, осуждение действий, направленных на провоцирование антигосударственной деятельности конфессиональных меньшинств, вмешательства иранского Корпуса стражей исламской революции и связанных с ним военизированных формирований – все это позволит снизить уровень саудовских опасений, касающихся «российской поддержки» Ирана.
Российское взаимодействие с саудовской стороной исключает его рассмотрение через американскую «призму», а лишь исключительно на основе понимания самостоятельного характера Саудовской Аравии в качестве субъекта международных отношений. Использования противоречий между Эр-Риядом и его ведущим стратегическим партнером – не путь к реализации региональных интересов Москвы.
Российское исламское сообщество – важнейший фактор углубления двусторонних контактов. Задача российского руководства – провести грань между противодействием экстремизму, с одной стороны, и поддержкой всесторонних связей российских мусульман с их единоверцами, с другой. Размытость этой грани − повод для обвинений России в исламофобии.
Диверсификация и либерализация внешнеэкономических связей Саудовской Аравии будут способствовать переходу двусторонних отношений на более высокий уровень. Для завоевания позиций на саудовском рынке России потребуются мастерство и способность предложить конкурентоспособные товары и услуги в самых разных областях – космос, атомная энергетика, сельское хозяйство, медицина. Оказание услуг в создании саудовской оборонной промышленности предполагает кооперирование с иными контрагентами. Сопряжение усилий сторон должно осуществляться только на основе условий, оговоренных соглашениями и контрактами. Речь должна идти и о сфере малого и среднего бизнеса, где сосредоточен потенциал инновационных стартапов. Это относится и к развитию связей в сферах культуры, образования, спорта и туризма.